Предупреждение: данная статья предназначена для людей как минимум, глубоко недовольных современным миром, а как максимум – имеющих представление об основных эзотерических идеях. Прочим читать строго на свое усмотрение.
Как известно, ряд современных традиционалистов под влиянием трудов Рене Генона рассматривают течение истории как регресс. Четыре последовательно деградирующих эона/юги образуют одну Манвантару, выражаясь терминами индуистской традиции. Или, другими словами, время существования одного человечества. В конце последней юги, наиболее отдалившейся от истока происходит мгновенная реставрация Золотого века, который становится первой югой следующего человечества. И снова дорога вниз, до следующей реставрации. Мы намерены подвергнуть этот подход самому серьезному сомнению.
Если взять за основу традиционный принцип символической аналогии, то при всех различиях продолжительности природные циклы организуются по единому принципу, то бишь, сущностно едины. Разная длительность их не имеет при этом принципиального значения, являясь поверхностной характеристикой. Это значит, что и наиболее протяженный временной цикл известный человечеству (Манвантара) и те, с которыми мы встречаемся в повседневности (год, сутки) не могут различаться по своей структуре. Теперь прозвучит риторический вопрос: встречали ли мы в повседневной жизни подтверждения идей Генона насчет перманентного регресса с мгновенным восстановлением отправной точки? То есть, полдень, наступающий сразу после полуночи либо лето, пришедшее в разгар зимы? Ответ очевиден. Если взять за основу диалектику Гегеля и воспринять идею прогресса как тезис, а регресса как антитезис, то «золотой серединой» между ними будет как раз идея круговой цикличности, наглядно иллюстрируемая самой природой и полностью соответствующая символике кельтского креста, свастики, Уробороса и т.п. День плавно переходит через сумерки в ночь и возвращается к себе через рассвет. Лето через осень проходит сквозь зиму и снова-таки возвращается к себе через весну. Тот же принцип с необходимостью должен действовать и в более объемных циклах, что мы попробуем проиллюстрировать на примере кельтского креста.
Имея этот крест перед глазами соотнесем его высшую точку с днем и летом как наиболее светлыми и солнечными этапами соответствующих циклов. Низ, соответственно, с ночью и зимой.
Если идти против часовой стрелки, то слева будут сумерки и осень, через которые цикл движется в свою нижнюю точку. Справа же, соответственно, рассвет и весна, как восходящий путь обратно к полдню. Кстати, именно движение против часовой стрелки повторяет движение дневного светила на небосводе – поднимаясь на востоке, то есть, справа, оно проходит через зенит и садится на западе, то есть слева. Это так называемое движение «посолонь». Дальнейшее вывести несложно: Золотой век, как начальная, райская эпоха отождествляется с верхом креста, летом и полднем. Серебряный век с крайней левой точкой креста, осенью и сумерками. Это естественно, потому что с вершины есть только один путь – вниз и динамика жизни, не терпящая статики и компромиссов, с неизбежностью будет толкать человечество Золотого века по нисходящей траектории. Медный век – нижняя точка креста, ночь и зима. Если посмотреть на крест по вертикали, то мы увидим, что Золотой и Медный века строго оппозиционны друг другу. Как оппозиционны шедевр и карикатура, Бог и дьявол, называемый «обезьяной Бога» подлинное золото и то, что не является таковым, хотя и блестит. Не зря медь была излюбленным материалом фальшивомонетчиков. Век фальшивого изобилия, век утраты человеком связи со своей подлинной природой. Это конец нисходящего пути известного в эзотерике как «спуск в ад» «путь левой руки» тантристов или «влажный путь» герметиков. Не зря он проходит через осень, наиболее дождливую и сырую пору года. Его можно уподобить солнцу, медленно гаснущему в океанской пучине. Если Золотой век это жизнь, а Серебряный – увядание, то Медный это смерть. Однако, как известно, смерть это еще не конец всему. И окончание одного этапа пути является началом другого. Началом возрождения. И возрождение это попадает на Железный век, ассоциируемый также с рассветом и весной.
Тут следует отвлечься и сделать пару замечаний. Прежде всего, как проистекает из логики циклического развертывания, рождение действительно не является началом цикла, в том числе в цикле жизни живого существа. Это совпадает с идеей реинкарнации, где смерть одного в то же время рождение другого и наоборот. Наше появление на свет не начало, а продолжение пути. С этим связана и идея «второго рождения» когда человек разрывает связь с грузом своей кармической наследственности для дальнейшего восхождения. С этим связан и отказ признавать неинициированных человеческих существ собственно людьми, что можно проиллюстрировать на примере индийского общества, в котором неинициированный брахман, не ставший «двиджа» (дваждырожденным) ничем не отличался от шудры, а шудра, раб, был не более чем говорящим орудием (это уже античность).
Таким образом, в соответствии с нашим видением, Железный век или Кали-юга является не наиболее низкой точкой цикла, а переходом из нее вверх. Не отчаянной и беспросветной безнадежностью, а героическим, восходящим, «сухим» путем. И коль мы живем в Кали-юге, то наиболее черный период нашей Манвантары пройден и мы находимся на подъеме к тому, что Ницше называл «великим полднем», Юнгер «веком богов» а коммунисты «светлым будущим». Попробуем навести некоторые аргументы в защиту нашей позиции.
…Железный век, железный смех,
Я - воздаяние для всех!
Меняю нищенскую клеть
На героическую смерть…
Прежде всего – о специфике нашей эпохи. Когда некто сказал, что история человечества это история войн, вряд ли он имел в виду какое-то человечество, кроме того, исторического, которое и очерчивается рамками данной юги. Символика железа (кстати, если обратить внимание на кельтский крест, то горизонтальная оппозиция серебру и унылой осени) и ее связь с войной более чем ясна. Весна, как известно, издревле считалась открытием сезона военных действий, на что можно найти указания в некоторых высказываниях, скажем, Бертрана де Борна. К тому же, весна период пробуждения дионисийского начала после зимнего затишья. Связь жизненной силы, крови, войны и железа очевидна. Еще один нюанс – в индийских городах кварталы воинской аристократии строились, как правило, на востоке, а ведь именно с востоком ассоциируется Кали-юга. Ну и напоследок – война это хаос, что снова наводит на параллели с веком, находящимся под эгидой богини Кали.
Война, как известно, дело героев. Героический архетип хорошо описан Юлиусом Эволой в своей «Метафизике пола». По его определению это человеческое существо, утратившее привилегированный, примордиальный статус (что и делает его человеческим, слишком человеческим), но поставившее себе целью его обрести, вернуться к своему истоку и в стремлении к этой цели видящее свой долг. Базовой характеристикой героя, несомненно, является воля к мощи, если пользоваться выражением Ницше. Но он же в одном из своих трудов упоминал о неоднородности такого явления как воля.
С нашей точки зрения, фундаментальным полюсом движения, из которого оно произрастает, является онтологический негатив. Это сообразно выражению «от добра добра не ищут». Если мы к чему-то стремимся, значит, его у нас нету, но оно нам нужно. Без него нам плохо. И тем более неукротимо наше стремление, чем нестерпимее нам без его объекта. Страдание является негативным полюсом жизни, оно дает нам повод себя преобразить, порождая стремление к развитию. Позитивным полюсом является перспектива преображения. Это то, что оформляет волю, придает ей содержание, просветляет ее. Мы знаем, что находимся в ужасном состоянии, но мы знаем и то, что в наших силах это изменить и…
Правду мы возьмем у Бога
Силой огненных мечей
Для того, чтобы обрести волю к власти, требуется для начала вскрыть отсутствие этой власти. Распрощаться с иллюзиями. Требуется до предела напитаться отрицательной энергией энтропии, нисхождения, влажного пути. Для того, чтобы четко понять – позади уже ничего не осталось. И нечего больше терять. Требуется качественное понижение бытийного статуса до уровня твари, человека-зверя, который хуже чем зверь. Лишь с этих предпосылок возможен процесс реинтеграции. И та жажда могущества, которую демонстрировало человечество на протяжении своей обозримой истории, была бы невозможна, не дойди оно перед этим до ручки. И как с вершины нет иного пути, как вниз, так снизу нет иного пути, как наверх. Безнадежность ада позади. Это повод идти, хоть куда-то, но идти. Обещание рая впереди, это то, что дает цель и смысл. И сам путь сквозь чистилище своей души по тропе луча, связующей с полюсом. Это структура «сухого пути». Пути богов.
Также определенный интерес представляют религиозные доктрины нашей эпохи, в особенности, христианства. Основные этапы истории человечества по христианству – примордиально-райские времена, затем изгнание из рая и, после ряда событий, с этим связанных, «Эра Закона». После чего появление Агнца, который своей жертвенной кровью искупает человечество от клятвы закона, указывая некогда утраченный путь на небо. И… «Царство Божье берется усилием», «Кто меч поднял от меча и погибнет» а в то же время: «Не мир принес я вам, но меч» и «Многих от стада пришел увести я». Ровно та же символика заложена в язычестве – «Нужно кровь пролить, чтобы стать бессмертным» «Наш путь от сердца к Солнцу». Так же строго тождественна идея распятия Одина и Христа, как наглядная иллюстрация указанных принципов. Сюда же и культ героической смерти, распространенный практически во всех культурах данной юги. Разве что в язычестве не особо выделяется «Эра закона», которая логически соотносится с Медным веком индуизма, точно так же, как «Эра благодати» с Железным. Ведь именно креационизм «Эры закона» указывал на установление неснимаемой границы между творцом и тварью (кстати, именно тварью). И именно преодолимость этой границы вскрыл своей смертью Христос, указав тем самым на очередной поворот колеса сансары. «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом».
На основании всех указанных моментов можно сделать еще один вывод – креационизм гораздо древнее, чем, кажется на первый взгляд. И евреи, как носители креационистской парадигмы, вполне возможно, были не первыми, но одними из последних, рудиментом, атавизмом прошедшего эона. В поддержку этой мысли выскажем следующие соображения.
Изучив мифологию практически всех арийских народов можно сделать два любопытных вывода:
1. Боги ариев, будь то Туата де Дананнан, скандинавские асы, славянские грозовые божества, олимпийцы или дэвы индуизма, равно как и дакийский Залмоксис, некогда были вполне существующими людьми, жили себе на земле и лишь за определенные достижение пополнили сонм небожителей, оставив пример своим потомкам. Они описываются как действительные существа, жившие, любившие, ненавидевшие, овладевавшие ремеслами, оставляющие потомство. Это вполне укладывается в нашу концепцию.
2. Практически во всех легендах арийского эпоса упоминаются сражения богов с некими стихийными существами. Асов с великанами, детей Дану с фоморами, дэвов с асурами, олимпийцев с гигантами и титанами. Аналогичные легенды существуют и в славянском язычестве. Александр Елисеев написал развернутую и изобилующую примерами статью под названием «Метафизика вампиризма», в которой говорилось о том, что грозовые божества арийско-солярного типа вытеснили у славян более древних «упырей» Тем же проводилось тождество между легендами о вампирах, гигантах, оборотнях и т.п. как о некой стихийной сущности, опасной, но по-женски оторванной от истока, несамодостаточной, привязанной к земле. Примером такой идеи может послужить поверженный Гераклом великан Антей. На наш взгляд за всеми этими сказаниями стоит идея определенного недочеловеческого типа – наделенного душевными силами, но лишенного видения, которое могло бы их просветить. Характерными чертами такого типа являются гигантское самомнение и чрезмерная воинственность, направленная на подкармливание своей личины чужими страданиями. Это соседствует с внутренней пустотой, анархизмом и принципиальной обреченностью, потому что лишь тогда стремления способны вознести человека ввысь, когда они согласованы с разумом. Быть господином своей воли, а не рабом. Love is the law but love under will, как говорят телемиты и если видеть тождество любви и воли, желания (камы в индуизме) а will в данном контексте ассоциировать с дисциплиной, выдержкой, то все становится на свои места.
Тем не менее, для того, чтобы разум был способен обуздать порывы души, он должен обладать связью с истоком, полюсом, что является сущностным свойством мужчины. Без этой связи можно говорить лишь о неком пародийном, брутально-женственном типаже, сознание которого поверхностно и подчинено желаниям, а не наоборот. И креационизм как профанация Традиции способствует становлению как раз такого типа.
Характерными чертами данной парадигмы являются ее догматизм, системность, ограниченность, одним словом – ригидность. Возникая при отрыве традиционных форм от своего метафизического истока, она способствует утрате этими формами органичности и тотальности, собственно, и является этой утратой. Рабские идеи о наличии между Богом и человеком неснимаемой границы, механической природе жизни, отсутствии в бытии вертикального, волевого измерения, приводит к формализму, закостенелости и превращении наличных социальных норм в бессмысленную обузу, скорее ярмо, чем щит. Все это ведет к ослаблению позиций такой профанизированной традиции, чем пользуются общественные низы, рвущиеся к власти в лице наиболее наглых и беспринципных своих представителей, просачивающихся в образовавшиеся бреши. Апофеозом является отбрасывание выродившейся до суеверия традиции и установка человека как меры всех вещей, то есть, чистой воды сатанизм, в наше время известный как «гуманизм» и «либерализм».
С нашей точки зрения именно это произошло в Медном веке. Креационизм, как профанация Традиции вел к приходу к власти обнаглевших, тварных элементов и перерождению Традиции в свою противоположность, становясь тем надломом, который позволял сокрушить доселе несгибаемое дерево. И описанный нами выше человеческий тип был господствующим в те времена, прорезавшись темным наследием и в нашу эпоху, когда великие герои и боги прошлого, казалось бы, полностью истребили своих отцов. Ведь не случайно глава олимпийцев Зевс был сыном титана Кроноса а гэльский Луг – внуком правителя фоморов Балора Дурного Глаза.
При этом может возникнуть еще один вопрос – почему же тогда в нашу эпоху внешнее всецело доминирует над внутренним, везде тотальное забвение свои корней и все признаки смерти налицо?
По нашему разумению, между масштабным циклом Манвантары и более локальными циклами суток/месяцев/годов не хватает еще одного промежуточного звена. Это – смена эпох внутри самой юги и она более или менее соответствует эпохам историческим. При таком подходе древний мир соответствует Золотому веку, средневековье – Серебряному, Возрождение и новое время – Медному. Седая древность – время богов и героев, бродивших по земле и закладывавших основы мировоззрения следующих поколений. Время царей, отмеченных печатью сверхчеловеческой сущности, когда еще существовала так называемая «каста Лебедя», объединявшая в себе волю и разум, знание и действие. Однако эпоха постепенно истощается и через хаос Темных веков переходит к серебру. Героических свершений еще немало, но сверхчеловеческий идеал тускнеет, возникает дифференциация духовной и мирской власти, а также и конфликты между ними, что приводит к утрате благородными людьми правящего положения и переходу через ренессанс и Великие географические открытия к Новому времени, которое пытается в чем-то пародировать античность со своими идеями «свободы» и «гуманизма», но именно пародировать. Многие исследователи отмечали поверхностность Ренессанса в сравнении с античностью, отсутствие сугубо античного духа в эстетике Возрождения, что снова приводит к параллелям между золотом и медью. Буржуазия держит в руках финансовую власть, покупая выродившуюся аристократию, но править не способна в силу мягкотелости и это приводит к повторению истории - к власти начинают рваться те элементы, которые в традиционном обществе были на самой периферии в виде бандитов, рабов, изгоев и т.п.. Хищные, подавленные, мужеподобные женщины, наделенные, по изречению Эволы, сильной, но бесформенной волей и ярко выраженными тираническими наклонностями. По меткому выражению, однажды нами встреченному, «хищные гоминиды». Главным примером государства, с доминацией данного архетипа, стали США, свободные от остатков европейской культурности. И не так давно, победив две основные враждебные идеологии – фашизм и коммунизм, идеология хищных гоминид – либерализм (как закономерное развитие креационизма), стала главенствовать на планете.
Однако история еще не закончена. В нашей юге есть место еще для одной эры. И подобно тому, как темные века возвещали о пришествии Средневековья, а эпоха географических открытий – о Новом времени, так и постмодерн, в котором мы живем, является не более чем промежуточной инстанцией перед наступлением действительно последней эпохи. Кали-юги в Кали-юге. Эпохи движения навстречу новому Золотому веку. Эпохи возрождения.
Sunset on a dying town, our brave men sit in prayer Their bodies weak, a feeling of despair Never to be free of the foreign master Our brave ones flee, their spirits fading faster
Before the Resurrection
There goes the last of the chosen ones Where lies the past, it’s gone with all our sons Where is the peace, we've been searching for? How long to wait, until we hear the Call?
Until the Resurrection Until the Resurrection Until the Resurrection
Marching off to war, to the beating of the drum How many die, until the war is won? On this isle of love where there is passion in our hearts We will prevail, well make a brand new start
Until the Resurrection Until the Resurrection I feel the Resurrection
The angels have gathered the souls of the dead Our fear drifts away while we walk The souls of our fathers and forefathers gone The armies below we will stalk With pride not forgotten by no man alive With honor unblemished by time The fate of our nation weighs down on our hands As our hearts reach up to the sky
Oh is this the Resurrection Oh is this the Resurrection
Oh is this the Resurrection Oh is this the Resurrection
Father stay awhile, the night has just begun Brother weep for me, my life is almost gone I will say goodbye, I must close my eyes My soul will fly, my soul will fly
Until the Resurrection
Nevermore a slave for an evil master I can feel no shame Only love and laughter
I feel the Resurrection I see the Resurrection This is the Resurrection!
(Marching off to war, to the beating of the drum How many die, until the war is won)
